Книги, главы из книг для написания диплома, курсовой работы, реферата по предмету Экономика: История экономики России. Учебное пособие. Гусейнов Р. - И методы, и теории стареют и умирают -"Электив"

И методы, и теории стареют и умирают

И методы, и теории стареют и умирают. Но в отличие от людей (если, конечно, не верить в переселение душ) могут воскресать и возрождаться на новом витке спиралевидного развития. Слепое следование определенным методологическим посылкам привело к самоизоляции экономической науки России от магистральных путей развития экономической мысли, что, в свою очередь, ввергло историко-экономическую науку России в глубокий и пока не преодоленный кризис.

Судя по всему, в любой исторической науке трудно достичь полной объективности и окончательной истины, которой просто не существует. Меняется конкретная социально-экономическая обстановка и меняются взгляды исследователей на прошлое. Это — нормальный процесс. Не следует только одно невежество заменять другим. Например, в недавнем прошлом марксисты ничего в истории не видели кроме классовой борьбы, сейчас же делаются попытки не видеть этой классовой борьбы вообще. Одна крайность сменяет другую.

Другая важная проблема для экономиста-историка — это возможность относительно самостоятельного изучения истории экономики в отрыве от гражданской, политической, военной или иной истории. Все попытки такого рода отделения оказались безуспешными. Экономист, раз уж он занялся историей, должен знать все! Речь может идти лишь о "нюансировке", об объекте внимания, а не об игнорировании неэкономических факторов

* Маржинализм — крупное направление в экономической теории, методологической базой которого является использование предельных величин в экономическом анализе.

** Институционализм — направление экономической теории, уделяющее основное внимание роли социальных институтов (преимущественно неэкономического характера) в экономической жизни общества.

истории. Поэтому предполагается, что и учащиеся, приступающие к изучению истории экономической, уже достаточно знакомы с историей гражданской хотя бы в объеме школьного курса. Впрочем, спасает нас то обстоятельство, что, как правило, в российских вузах уже в первом семестре изучается история Отечества.

Третья проблема несколько щекотливого свойства. Насколько правомерно и этически корректно включать в книгу по истории России (а не СССР) сюжеты, касающиеся ретроспективы экономики тех самостоятельных государств, которые в недавнем прошлом входили в состав Советского Союза? Парадоксально, но ведь могут найтись ученые, считающие, что история Киевской Руси — это изначальная история Украины, в которую входила Московия, а вовсе не наоборот. И будут правы. Не говорю уже о политиках и ученых, например, Туркменистана или Армении, которые справедливо выразят недовольство тем, что кто-то включил "их историю" в "нашу". Не будем зря иронизировать по поводу этой проблемы*. Договоримся о следующем: экономическую историю среднеазиатских, закавказских и прибалтийских государств я буду затрагивать лишь тогда, когда это крайне необходимо для неразрушающего течения основной фабулы, всегда специально оговариваясь относительно их нынешнего суверенитета. Что же касается Украины и Белоруссии, то тут я немного теряюсь, хотя возможный выход из тупика уже показан несколькими строчками выше: я признаю, что Владимиро-Суздальское княжество, на территории которого позже появилась Москва, — это окраинный Северо-Восток славянского государственного образования с центром в Киеве и что Киев не входил в состав Московского царства до воссоединения с Россией. И довольно об этом!

Четвертую проблему я назвал "пространственными и временными аберрациями"**. Человеку, живущему в наше время, иные события кажутся исторически важными (вспомним "исторические" партийные съезды КПСС), а с точки зрения действительной Истории они могут оказаться незначительными случайными явлениями, флуктуациями, слабыми возмущениями, не отражающимися на последующих событиях и не оставляющими следа в жизни человеческого сообщества. Поэтому историку необходимо осторожно обращаться с фактами "свежей" истории, ибо здесь возможны как преувеличения, так и недооценки событий. Однако и более "застарелые" исторические аберрации тоже возможны. То, что важно и существенно для экономики, вовсе не столь важно для отдельных граждан. Люди в своей повседневной деятельности могут и не замечать глобальных экономических процессов (конечно, если это не война и не революция), если они не отражаются на их жизни непосредственно. Поэтому в научно-методическом труде могут встретиться описания социально-экономических событий, которые лишь на первый взгляд были не столь значительны, а на самом деле сыграли важную (позитивную или негативную) роль в дальнейшей цепи событий. У историка есть преимущество в сравнении с экономистом, изучающим современность: он уже знает, что было дальше. При этом я признаю возможность мощного воздействия на экономику страны случайных, порой

* Привычное занятие создавать проблемы с единственной целью их долгого и неэффективного разрешения Характерно, что искусственно созданные проблемы их инициаторы всегда объясняют некими объективными обстоятельствами, которые ими — инициаторами — были "услышаны" в отличие от прочих граждан, глухих и неразумных. Экономисту-историку стоит помнить перипетии "отделения" России от самой себя в 1991 году.

** Аберрация — в общем случае, всякие отклонения от нормы в строении или в функции, в частном — искажения изображений.

экзогенных, обстоятельств, отдельных личностей и даже отдельных идей. Но в основание исследования я положил идею о том, что экономическая история — это прежде всего история производственных отношений людей, а не статистических рядов. В этом смысе я — консерватор, предпочитающий и в экономической истории искать людей, действующих в конкретном времени, в конкретных обстоятельствах и в составе конкретных социальных групп и стран.

И последнее. Нам хочется думать, что люди сильно изменились со времен древнего мира или средневековья. Но мой "здоровый консерватизм" подсказывает, что генетически закрепленных человеческих качеств гораздо больше, чем изменяющихся, приобретенных благодаря, например, техническому прогрессу или изменениям в формах собственности. И вообще трудно быть уверенным в том, что жить в современном крупнопанельном доме гораздо приятнее и здоровее, чем в маленьком, но собственном домике с печкой, что сидеть часами перед телевизором более интересно, чем общаться с умными и оригинальными людьми посредством книг. Все действительно относительно. И "Евгений Онегин" был написан при свете свечи и без компьютера. Поэтому, описывая социально-экономический прогресс, я постараюсь в этой книге его не преувеличивать.