Книги, главы из книг для написания диплома, курсовой работы, реферата по предмету Дошкольная педагогика: Из истории русской дошкольной педагогики: Мини-хрестоматия (Болотина Л.Р., Комарова Т.С, Баранов С.П. Дошкольная педагогика: Учеб. пособие. - М.: Академия, 1998. - 240 с.) - ВИССАРИОН ГРИГОРЬЕВИЧ БЕЛИНСКИЙ (Белинский В. Г. Полн. собр. соч. - М., 1954.

ВИССАРИОН ГРИГОРЬЕВИЧ БЕЛИНСКИЙ (Белинский В. Г. Полн. собр. соч. - М., 1954. - Т. IV.)

Итак, если вы хотите писать для детей, не забывайте, что они не могут мыслить, но могут только рассуждать, или, лучше сказать, резонерствовать, а это очень худо! Если несносен взрослый человек, который все великое в жизни меряет маленьким аршином своего рассудка и о религии, искусстве и знании рассуждает, как о посеве хлеба, паровых машинах или выгодной партии, то еще отвратительнее ребенок-резонер, который "рассуждает", потому что еще не может "мыслить". Резонерство иссушает в детях источники жизни любви, благодати; оно делает их молоденькими старичками, становит на ходули. Детские книжки часто развивают в них эту несчастную способность резонерства, вместо того, чтобы противодействовать ее возникновению и развитию. Чем обыкновенно отличаются, например, повести для детей? - Дурно склеенным рассказом, пересыпанным моральными сентенциями. Цель таких повестей - обманывать детей, искажая в их глазах действительность. Тут обыкновенно хлопочут из всех сил, чтобы убить в детях всякую живость, резвость и шаловливость, которые составляют необходимое условие юного возраста, вместо того, чтобы стараться дать им хорошее направление и сообщить характер доброты, откровенности и грациозности. Потом стараются приучить детей и взвешивать всякий свой поступок, словом, сделать их благоразумными резонерами, которые годятся только для классической комедии или трагедии, а не думают о том, что все дело во внутреннем источнике духа, что если он полон любовию и благодатию, то и внешность будет хороша, и что, наконец, нет ничего отвратительнее, как мальчишка-резонер, свысока рассуждающий о морали, заложив руки в карман. А потом, что еще? - Потом стараются уверять детей, что всякий проступок наказывается и всякое хорошее действие награждается. Истина святая - не спорим; но объяснять детям наказание и награждение в буквальном, внешнем, а следовательно, и случайном смысле, значит обманывать их. А по смыслу и разумению (конечно, крайнему) большей части детских книжек, награда за добро состоит в долголетии, богатстве, выгодной женитьбе... Прочтите хоть, например, повести Коцебу, дописанные им для собственных его детей. Но дети только неопытны и простодушны, а отнюдь не глупы - и от всей души смеются над своими мудрыми наставниками. И это еще спасение для детей, если они не позволят так грубо обманывать себя; но горе им, если они поверят: их разуверит горький опыт и набросит в их глазах темный покров на прекрасный божий мир. Каждый из них собственным опытом узнает, что бесстыдный лентяй часто получает похвалу на счет прилежного, что наглый затейник шалости непризнательностию отделывается от наказания, а чистосердечно признавшийся в шалости нещадно наказывается; что честность и правдивость часто не только не дают богатства, но повергают еще в нищету. Да, к несчастию, каждый из них узнает все это; но не каждый из них узнает, что наказание за худое дело производится самим этим делом и состоит в отсутствии из души благодатной любви, мира и гармонии - единственных источников истинного счастия; что награда за доброе дело опять-таки происходит от самого этого дела, которое дает человеку сознание своего достоинства, сообщает его душе спокойствие, гармонию, чистую радость... <...>

Они должны показать им, что в добровольном и свободном страдании, вытекающем из отречения от своей личности и своего эгоизма, заключается твердая опора против несправедливости судьбы и высшая награда за нее. И все это детские книжки должны передавать своим маленьким читателям не. в истертых сентенциях, не в холодных нравоучениях, не в сухих рассказах, а в повествованиях и картинах, полных жизни и движения, проникнутых одушевлением, согретых теплотою чувств, написанных языком легким, свободным, игривым, цветущим в самой простоте своей, - и тогда они могут служить одним из самых прочных оснований и самых действенных средств для воспитания. Пишите, пишите для детей, но только так, чтобы вашу книгу с удовольствием прочел и взрослый и, прочтя, перенесся бы легкою мечтою в светлые годы своего младенчества... Главное дело - как можно меньше сентенций, нравоучений и резонерства: их не любят и взрослые, а дети просто ненавидят, как и все, наводящее скуку, все сухое и мертвое. Они хотят видеть в вас друга, который забывался бы с ними до того, что сам становился бы младенцем, а не угрюмого наставника; требуют от вас наслаждения, а не скуки, рассказов, а не поучений. Дитя веселое, доброе, живое, резвое, жадное до впечатлений, страстное к рассказам, не столько чувствительное, сколько чувствующее, - такое дитя есть дитя божие: в нем играет юная, благодатная жизнь, и над ним почиет благословение божие. Пусть дитя шалит и проказит, лишь бы его шалости и проказы не были вредны и не носили на себе отпечатка физического и нравственного цинизма; пусть оно будет безрассудно, опрометчиво, - лишь бы оно не было глупо и тупо; мертвенность же и безжизненность хуже всего. Но ребенок рассуждающий, ребенок благоразумный, ребенок-резонер, ребенок, который всегда отгорожен, никогда не сделает шалости, ко всем ласков, вежлив, предупредителен, - и все это по расчету... горе вам, если вы сделали его таким!.. Вы убили в нем чувство и развили рассудок; вы заглушили в нем благодатное семя бессознательной любви и возрастили - резонерство... Бедные дети, сохрани вас бог от оспы, кори и сочинений Беркена, Жанлис и Бульи!.. <...>

Мы сказали, что живая, поэтическая фантазия есть необходимое условие, в числе других необходимых условий, для образования писателя для детей; чрез нее и посредством ее должен он действовать на детей. В детстве фантазия есть преобладающая способность и сила души, главный ее деятель и первый посредник между духом ребенка и вне его находящимся миром действительности. Дитя не требует диалектических выводов и доказательств, логической последовательности: ему нужны историйки, повести, сказки, рассказы, - посмотрите, как сильно у детей стремление во всему фантастическому, как жадно слушают они рассказы о мертвецах, привидениях, волшебствах. Что это доказывает? - Потребность бесконечного, предощущение таинства жизни, начало чувства поэзии, которые находят для себя удовлетворение пока еще только в одном чрезвычайном, отличающемся неопределенностью идеи и яркостию красок. Чтобы говорить образами, надо быть если не поэтом, то, по крайней мере, рассказчиком и обладать фантазией живою, резвою и радужною. Чтобы говорить образами с детьми, надо знать детей, надо самому быть взрослым ребенком, не в пошлом значении этого слова, но родиться с характером младенчески простодушным. Есть люди, которые любят детское общество и умеют занять его и рассказом, и разговором, и даже игрою, приняв в ней участие: дети, с своей стороны, встречают этих людей с шумною радостью, слушают их с внимаем и смотрят на них с откровенной доверчивостью, как на своих друзей. Про всякого из таких у нас, на Руси, говорят: "Это детский праздник". Вот таких-то "детских праздников" нужно и для детской литературы. Да, - много, очень много условий! Такие писатели, подобно поэтам, родятся, а не делаются.