Книги, главы из книг для написания диплома, курсовой работы, реферата по предмету Юриспруденция: Курс уголовного права. Том 3. Особенная часть - Глава III. Преступления против жизни -"Электив"

Глава III. Преступления против жизни

_ 1. Преступления против жизни в системе преступлений против личности

Особенная часть Уголовного кодекса РФ открывается разделом VII "Преступления против личности", который включает пять глав: "Преступления против жизни и здоровья" (гл. 16); "Преступления против свободы, чести и достоинства личности" (гл. 17); "Преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности" (гл. 18); "Преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина" (гл. 19); "Преступления против семьи и несовершеннолетних" (гл. 20). Большинство составов преступлений, предусмотренных в данном разделе, имелись и в прежнем законодательстве, однако теперь они впервые объединены как преступления против личности и выдвинуты на первое место в Особенной части Кодекса.

Выдвижение этой группы преступлений на первое место соответствует важнейшей концептуальной идее, положенной в основу реформы уголовного законодательства, а именно - приоритетной охране жизни и здоровья человека, его прав, свобод и законных интересов. Сама по себе эта концепция основывается на положениях Конституции РФ, провозгласившей: "Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства" (ст. 2). О приоритетной защите указанных благ говорится также во многих международных актах.

Приоритетная защита личности, и прежде всего жизни и здоровья человека, выражается в Уголовном кодексе РФ не только в изменении расположения раздела о преступлениях против личности, но и в других его особенностях: 1) установление (сохранение) высоких санкций за наиболее опасные преступления против личности; 2) учет при разработке системы санкций насильственного способа совершения преступлений (наиболее наглядно это проявляется в санкциях за преступления против собственности); 3) при использовании в качестве криминообразующего или квалифицирующего признака тяжких последствий, они раскрываются в законе путем указания в первую очередь на причинение смерти или вреда здоровью человека (особенно это заметно в транспортных, экологических и других преступлениях против общественной безопасности); 4) осуществление защиты личной собственности наравне с государственной и иными формами собственности. Этой же идее служит расширение круга правоохраняемых интересов, охватываемых понятием "личность". Раньше данное понятие рассматривалось в уголовном праве как родовое по отношению к негосударственным объектам, перечисленным в заголовке гл. 3 Особенной части Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. "Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности". Поэтому и в науке уголовного права термин "преступления против личности" употреблялся только по отношению к названной группе преступлений, куда входили и половые преступления, и некоторые преступления против семьи и несовершеннолетних. Преступления против политических, трудовых, иных прав и свобод граждан составляли самостоятельную четвертую главу Особенной части Кодекса 1960 г. и не рассматривались как преступления против личности.

В теории уголовного права отмечалось, что интересы личности защищаются и в тех главах Кодекса, которые устанавливают уголовную ответственность за посягательства на личную собственность граждан, за нарушение их политических и трудовых прав, за возбуждение насильственной или расовой вражды, за транспортные преступления и др.*(66) Б.С.Никифоров называл преступления против личной собственности граждан "преступлениями против личности в широком смысле слова"*(67).

Уголовный кодекс РФ впервые включил в число преступлений против личности посягательства на конституционные права и свободы человека и гражданина, а также преступления против семьи и несовершеннолетних.

Родовым объектом всех преступлений, включенных в раздел VII Кодекса, по-прежнему является личность. Личность как объект преступления - это человек, рассматриваемый в системе социальных ролей и общественных отношений. Он является одновременно и биологическим существом, и носителем определенных прав, обязанностей, свобод и социальных благ. Поэтому некоторое расширение круга составов преступлений в разделе "Преступления против личности" не следует рассматривать как основание для построения некоего надродового объекта. Каждое преступление, предусмотренное разделом VII, посягает на общественные отношения, обеспечивающие нормальное существование личности. С учетом приведенных характеристик можно признать, что нет оснований для противопоставления категорий "личность" и "человек" в качестве объекта уголовно-правовой охраны.

Среди индивидуальных благ личности важнейшими являются жизнь и здоровье. Поэтому преступления против жизни и здоровья помещены на самое первое место. Число этих составов относительно невелико, но ввиду их значимости они подробно рассматриваются в отдельных главах Курса: гл. III "Преступления против жизни" и гл. IV "Преступления против здоровья".

_ 2. Понятие и общая характеристика преступлений против жизни

Уголовный кодекс РФ относит к преступлениям против жизни различные виды убийства (ст. 105-108), а также причинение смерти по неосторожности (ст. 109) и доведение до самоубийства (ст. 110). Эти составы преступлений помещены на первое место исходя из того, что в них идет речь о защите важнейшего естественного права человека. Статья 20 Конституции РФ провозглашает: "Каждый имеет право на жизнь". Охрана жизни человека как самого ценного блага приобретает первостепенное значение в современном обществе. Существенную роль при этом играют нормы уголовного права. Уголовный кодекс решает задачу охраны жизни человека своими специфическими методами, формируя признаки составов преступлений против жизни и устанавливая строгие санкции за их совершение. Однако практика применения данных норм еще недостаточно эффективна.

Статистика отмечает увеличение числа наиболее опасных преступлений данной категории - убийств. Некоторое замедление их роста в середине 90-х годов имело временный характер. В 1999 г. было зарегистрировано 31 140 убийств, что на 5,4% превышает показатель предыдущего года. Удельный вес убийств среди всех зарегистрированных преступлений составляет 1,04%, а среди тяжких и особо тяжких - 1,68%.

Все преступления данной группы объединяет то, что объектом каждого из них является жизнь человека. Жизнь в качестве объекта преступления понимается, с одной стороны, как естественный физиологический процесс, а с другой - как обеспеченная законом возможность существования личности в обществе. Благодаря второй стороне жизнь логически подчинена родовому объекту (личность) и общему объекту преступлений (общественные отношения или общественный интерес). Поэтому мы не можем согласиться, что в случае посягательства на жизнь теория объекта преступления как общественного отношения "не срабатывает"*(68).

Как физиологический процесс жизнь имеет начало и конец. Не может быть убийства ни до начала жизни, ни после ее прекращения. Момент начала жизни приобретает непосредственное уголовно-правовое значение при отграничении убийства от плодоизгнания (аборта). Строго говоря, плод в утробе тоже живет. Поэтому аборт можно рассматривать как умерщвление плода. Однако жизнь человека, согласно господствующим представлениям, начинается с момента рождения. А поскольку роды сами по себе имеют некоторую протяженность во времени и проходят несколько этапов, принято считать началом жизни человека момент начала физиологических родов. Жизнь ребенка охраняется уголовным законом уже в процессе рождения. Это подтверждается формулировкой детоубийства в ст. 106 УК РФ: "Убийство матерью новорожденного ребенка во время или сразу же после родов..." (подчеркнуто нами. - Г.Б.). В принципе возможно убийство ребенка, выходящего из утробы матери, в момент прорезывания его головки.

Процесс жизни человека заканчивается его физиологической смертью. Признаки ее: полная остановка сердца, прекращение в силу этого снабжения клеток и тканей кислородом, что приводит к распаду клеток центральной нервной системы. Прекращение функционирования головного мозга (смерть мозга) и означает окончание жизни человека*(69).

В отличие от физиологической смерти клинической смертью принято называть временную приостановку работы сердца, когда жизнь еще может быть восстановлена. Состояние клинической смерти продолжается обычно несколько минут после прекращения кровообращения и дыхания. В течение этого промежутка времени возможно проведение мероприятий по реанимации. Умышленное придание состоянию клинической смерти необратимого характера следует считать убийством (например, в целях использования органов или тканей потерпевшего).

Если же смерть человека уже наступила, то посягательство на его жизнь вследствие фактической ошибки может быть квалифицировано как покушение на негодный объект.

Жизнь как объект преступления не поддается никакой качественной или количественной оценке. В этом выражается важнейший принцип равной правовой защиты жизни каждого человека, независимо от его возраста, состояния здоровья или "социальной значимости".

Именно равноценностью объекта преступления объясняется, почему причинение смерти человеку, ошибочно принятому за другого, не рассматривается как "ошибка в объекте". Ошибка в личности потерпевшего не влияет на квалификацию содеянного как оконченного убийства. Не может служить опровержением принципа равной защиты каждой человеческой жизни ссылка на то, что в Уголовном кодексе имеются специальные нормы, устанавливающие несколько повышенную ответственность за посягательство на жизнь отдельных категорий лиц (ст. 277, 295, 317 УК). Усиление ответственности в этих случаях связано не с повышенной ценностью жизни потерпевшего, а с наличием одновременно другого объекта посягательства. Так, посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317 УК) имеет два объекта: жизнь потерпевшего и его деятельность по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности.

Взгляд на жизнь человека как на универсальный, неделимый и неизмеримый объект лежит в основе негативного отношения закона и науки уголовного права к легализации эвтаназии. Термином "эвтаназия" (от греческих слов eu - "благой", "хороший" и thanatos - "смерть") обычно обозначают лишение жизни безнадежно больного человека по его просьбе с целью прекращения его страданий. Вопрос о легализации эвтаназии имеет много аспектов. Трудно рассчитывать, что он будет решен в ближайшее время. Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан*(70) категорически запрещают медицинскому персоналу применять эвтаназию. Всякое неправомерное лишение жизни человека противоречит моральным и религиозным нормам. Социальная доктрина Русской Православной Церкви, принятая Архиерейским собором в августе 2000 г., резко осуждает эвтаназию. Действующее уголовное законодательство не отличает эвтаназию от убийства. Что же касается смягчающего влияния названных выше обстоятельств (просьба потерпевшего, цель облегчения его страданий) на оценку тяжести совершенного убийства, то об этом речь будет идти далее.

_ 3. Преступления против жизни в истории российского уголовного законодательства

Уголовно-правовая защита личности всегда в первую очередь означала защиту жизни и здоровья человека. Уже в памятниках древнерусского права, важнейшим из которых является Русская Правда, предусматривалась ответственность за отдельные виды посягательств на жизнь. В первых судебниках, Соборном уложении 1649 г., законодательных актах Петра I складывалась система норм о преступлениях против жизни, закрепленная затем в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845-1885 гг. Уложение различало убийство с прямым и непрямым умыслом, разделяя первое на убийство с обдуманным заранее намерением (ст. 1454), без обдуманного заранее намерения (ст. 1455 ч. 1), и в запальчивости и раздражении (ст. 1455 ч. 2). Квалифицированным считалось, в частности, убийство родителей (ст. 1449), родственников (ст. 1451), начальника, господина и членов семейства господина, вместе с ним живущих, хозяина, мастера, лица, которому убийца обязан своим воспитанием или содержанием (ст. 1451), священнослужителя (ст. 212), часового или кого-нибудь из чинов караула, охраняющих императора или члена императорской фамилии. Многие нормы Уложения о наказаниях были казуистичны и архаичны, система составов преступлений против жизни выглядела внутренне противоречивой и запутанной, не соответствующей уровню науки. В нормах об ответственности за убийство отражался эклектический характер Уложения о наказаниях, источником которого явились не только традиционное российское законодательство в лице Свода законов 1832-1842 гг. (том XV), но и некритически заимствованные положения зарубежных кодексов и проектов. Не случайно Н.С.Таганцев с порицанием относился к механическому перенесению на российскую почву отдельных текстов, вырванных из зарубежного законодательства.

Огромная работа по подготовке реформы российского уголовного законодательства на рубеже XIX-XX веков, результатом которой явилось Уголовное уложение 1903 г., затронула и нормы о преступлениях против жизни. Этот выдающийся памятник российского права, столетие которого отмечается в начале третьего тысячелетия, хотя и не стал в большей своей части действующим законом, но послужил основой для дальнейшего развития уголовного законодательства, в том числе о преступлениях против жизни.

Преступления против жизни и здоровья как вид преступлений против частного лица (против личности) помещены в гл. XXII Уголовного уложения. Система составов преступлений против жизни (ст. 453-466) стала более четкой и компактной. Уложение отказалось от наказуемости самоубийства, отнеся к преступлениям против жизни только посягательства на жизнь другого лица.

Другой положительной особенностью Уголовного уложения явился отказ от чуждой традициям российского уголовного права дифференциации убийств по моменту формирования умысла. Судебная практика показала, что убийство с заранее обдуманным намерением (предумышленное убийство) не всегда свидетельствует в силу этого о его повышенной опасности, так же как прямой умысел не всегда "опаснее" косвенного. Дифференциация ответственности за различные виды убийств в Уголовном уложении 1903 г. была более последовательна и строилась в зависимости от наличия квалифицирующих признаков. Система составов стала более четкой. На первое место был поставлен основной состав убийства (ст. 453), а не наиболее тяжкий вид убийства, как было раньше. После этой статьи шли нормы о квалифицированном убийстве, затем о его привилегированных видах и, наконец, о причинении смерти по неосторожности. К сожалению, эта система не была воспринята уголовными кодексами советского периода. Лишь в Уголовном кодексе 1996 г. нормы об убийствах следуют такой же системе.

Среди квалифицированных видов убийства имелись такие, которые с теми или иными изменениями вошли в уголовные кодексы послеоктябрьского периода. Таково, например, убийство должностного лица при исполнении или по поводу исполнения им служебной обязанности. Другие же квалифицирующие признаки, перешедшие из Уложения о наказаниях 1885 г., не были восприняты кодексами советского периода (убийство отца или матери; убийство священнослужителя во время службы). В настоящее время существует мнение, что эти признаки следовало предусмотреть в Уголовном кодексе РФ*(71).

При подготовке проекта Кодекса предлагалось в качестве варианта ввести квалифицирующий признак "убийство отца или матери", поскольку оно "свидетельствует о глубокой аморальности виновного, проявлении пренебрежения к жизни родителя, давшего ему жизнь"*(72). Однако это предложение не получило широкой поддержки, главным образом, в силу того, что на практике не редки случаи убийства изверга-отца или алкоголички-матери настрадавшимися детьми. В таких случаях суды не склонны усиливать наказание.

Уголовное уложение 1903 г. выделяло несколько привилегированных видов убийства: приготовление к убийству; убийство, задуманное и выполненное под влиянием душевного волнения; убийство при превышении пределов необходимой обороны; детоубийство; убийство по настоянию убитого, из сострадания к нему.

К преступлениям против жизни были отнесены также доставление потерпевшему средств к самоубийству и подговор к нему или содействие самоубийству. Последнее деяние предполагало подговор или содействие самоубийству только несовершеннолетнего (не достигшего 21 года), а также "лица, заведомо не способного понимать свойства и значение им совершаемого или руководить своими поступками".

В первом советском уголовном кодексе - УК 1922 г. наряду со многими положениями, сходными с нормами об убийствах в Уголовном уложении, имелись и отличия. В гл. V - "Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности" все преступления были разделены на пять групп, каждая из которых имела соответствующий подзаголовок.

В первую группу, озаглавленную "Убийство", входили статьи, предусматривавшие ответственность за три вида умышленного убийства: квалифицированное (ст. 142), простое (ст. 143) и под влиянием сильного душевного волнения (ст. 144). Причинение смерти по неосторожности было названо, в отличие от Уголовного уложения, "убийством по неосторожности" (ст. 147). Особняком стоял вид убийства, где форма вины не конкретизировалась: "Превышение пределов необходимой обороны, повлекшее за собой смерть нападавшего, а также убийство застигнутого на месте преступления преступника с превышением необходимых для его задержания мер" (ст. 145). В этой же группе оказались ст. 146 ("Совершение с согласия матери изгнания плода или искусственного перерыва беременности лицами, не имеющими для этого надлежаще удостоверенной медицинской подготовки или хотя бы и имеющими специальную медицинскую подготовку, но в ненадлежащих условиях") и ст. 148 ("Содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего или лица, заведомо не способного понимать свойства или значение совершаемого или руководить своими поступками, если самоубийство или покушение на него последовали"). Нельзя признать удачным объединение этих составов в один раздел с убийствами. Первое преступление (аборт) вообще не посягает на жизнь человека. Второе, хотя и имеет своим объектом жизнь, но убийством не может считаться, поскольку не является таковым самоубийство или покушение на него.

Уголовный кодекс 1922 г. не предусматривал ответственности за детоубийство и за доведение до самоубийства.

Перечень отягчающих обстоятельств в ст. 142 УК 1922 г. включал как объективные, так и субъективные признаки. К объективным относились обстоятельства, характеризующие способ преступления: убийство способом, опасным для жизни многих людей или особо мучительным для убитого (п. "в"); с использованием беспомощного положения убитого (п. "е"). К субъективным признакам относились обстоятельства, характеризующие мотив, цель, а также субъекта преступления: убийство "из корысти, ревности (если она не подходит под признаки ст. 144) и других низменных побуждений (п. "а"); лицом, уже отбывшим наказание за умышленное убийство или весьма тяжкое телесное повреждение (п. "б"); с целью облегчить или скрыть другое тяжкое преступление (п. "г"); лицом, на обязанности которого лежала особая забота об убитом (п. "д"). В последующих кодексах законодатель модифицировал, дополнял эти признаки, но не отказался ни от одного их них, за исключением мотива ревности. Понятие "иных низменных побуждений" было в дальнейшем конкретизировано, поскольку в такой широкой формулировке таилась опасность произвольного ее толкования.

Необычным было примечание к ст. 143 УК 1922 г.: "Убийство, совершенное по настоянию убитого из чувства сострадания, не карается". Таким образом, эвтаназия, которую Уголовное уложение 1903 г. сочло основанием для введения привилегированного состава убийства, теперь стала условием декриминализации деяния. Это положение противоречило понятию убийства и представляло большие трудности для практического применения. Поэтому жизнь его оказалась очень короткой. Кодекс был введен в действие с 1 июня 1922 г., а 11 ноября того же года примечание к ст. 143 было отменено постановлением ВЦИК*(73). Вопрос же о смягчающем значении эвтаназии сохранил актуальность до наших дней.

Уголовный кодекс 1922 г. был создан до образования СССР и сыграл роль "модельного кодекса" не только для последующего российского законодательства, но и для законодательства других союзных республик. Это относится и к преступлениям против жизни, их системе и формулировке отдельных составов.

Наиболее близким по времени и по содержанию явился Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. Он почти полностью сохранил систему и признаки составов против жизни. Особенностями были: 1) отказ от внутренней рубрикации главы о преступлениях против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности, в связи с чем убийства не были выделены в самостоятельную группу; 2) объединение в одной норме (ст. 139) убийства по неосторожности и убийства, явившегося результатом превышения пределов необходимой обороны; 3) введение нормы о доведении лица, находящегося в материальной или иной зависимости от другого лица, жестоким обращением или иным подобным путем до самоубийства или покушения на него (ч. 1 ст. 141). Этим был восполнен недостаток Уголовного кодекса 1922 г. и возрождено положение о доведении до самоубийства, имевшееся в Уголовном уложении 1903 г. По всем видам преступлений против жизни Кодекс 1926 г. смягчил санкции. Наказание за самое тяжкое из этой группы преступлений - квалифицированное убийство - предусматривалось в виде лишения свободы на срок от одного года до десяти лет. Лишь 1 сентября 1934 г. ст. 136 была дополнена частью второй, установившей высшую меру наказания за убийство, совершенное военнослужащим при особо отягчающих обстоятельствах. Наказание за иные виды квалифицированного убийства оставалось прежним, в то время как смертная казнь широко применялась за государственные, имущественные и другие преступления.

Президиум Верховного Совета СССР Указом от 30 апреля 1954 г. "Об усилении уголовной ответственности за умышленное убийство"*(74) допустил применение смертной казни к лицам, совершившим умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах.

Однако в Указе не было сказано, какие отягчающие обстоятельства дают основание для применения смертной казни. Об этом не говорилось и в Уголовном кодексе 1926 г. В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 21 мая 1954 г. к таким обстоятельствам были отнесены: цель завладения имуществом потерпевшего, хулиганские побуждения, месть на почве служебной деятельности потерпевшего, особо жестокий способ убийства, а также убийство, сопряженное с изнасилованием, повторное убийство или умышленное убийство нескольких лиц*(75). Как видим, перечень отягчающих обстоятельств не совпадал с текстом ч. 1 ст. 136 УК 1926 г. Изменения в закон не вносились, и в случае применения смертной казни содеянное квалифицировалось по п. 1 ст. 136 УК со ссылкой на Указ от 30 апреля 1954 г. Аналогичная ссылка требовалась при назначении смертной казни за бандитизм или разбойное нападение, сопряженные с убийством.

Многие формулировки отягчающих обстоятельств, изложенные в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 21 мая 1954 г., были учтены при очередной реформе Уголовного кодекса. Сама же система составов преступлений против жизни в Уголовном кодексе 1960 г. мало изменилась. По-прежнему на первом месте осталась норма об умышленном убийстве при отягчающих обстоятельствах (квалифицированное убийство - ст. 102), затем - об убийстве без отягчающих обстоятельств (простое убийство - ст. 103), две нормы о привилегированном убийстве: в состоянии сильного душевного волнения (ст. 104) и при превышении пределов необходимой обороны (ст. 105). Норма о неосторожном убийстве была выделена в самостоятельную ст. 106. Завершала группу преступлений против жизни ст. 107 - "Доведение до самоубийства". В Уголовном кодексе 1960 г. не была сохранена норма об уголовной ответственности за содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего или лица, заведомо не способного отдавать отчет в своих действиях или руководить ими. Однако это не привело к полной декриминализации данного деяния. Напротив, при названных обстоятельствах содеянное стало рассматриваться как умышленное убийство путем посредственного причинения*(76).

Уголовный кодекс РФ 1996 г., внеся уточнения и дополнения в большинство норм о преступлениях против жизни (их подробный анализ дается ниже), затронул и систему составов этих преступлений. Нормы о простом и квалифицированном убийстве объединены в одной статье. Преимущества такой конструкции не только в ее типичности для структуры статей Особенной части, но и в более правильной последовательности норм. В Уголовном кодексе вначале ст. 102 устанавливала ответственность за квалифицированное убийство ("умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах"), а за ней следовала ст. 103, в которой предусматривалось "умышленное убийство без отягчающих обстоятельств, указанных в ст. 102 настоящего Кодекса"*(77).

Такое расположение норм наводило на мысль, что основной нормой об убийстве является ст. 102, а ст. 103 имеет субсидиарный, вспомогательный характер. Это неправильно ориентировало карательную практику. В теоретических работах и учебной литературе принято было анализировать сначала признаки "общего состава убийства" ("убийства вообще"), а затем последовательно признаки квалифицированного и простого убийства. При этом неизбежны были повторения. Забывалось, что никакого "убийства вообще" не может существовать, что в каждом квалифицированном убийстве есть все признаки состава простого убийства плюс один или несколько квалифицирующих признаков.

Причинение смерти по неосторожности теперь не входит в группу убийств. Добавлены два вида привилегированного убийства: убийство матерью новорожденного ребенка и убийство, совершенное при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление.

С принятием Уголовного кодекса РФ система составов преступлений против жизни приобрела законченный вид и выглядит следующим образом:

Преступления против жизни

I. Убийство

1. Простое (ч. 1 ст. 105)

2. Квалифицированное (ч. 2 ст. 105)

3. Привилегированное:

а) Детоубийство (ст. 106)

б) Убийство в состоянии аффекта (ст. 107)

в) Убийство при превышении пределов необходимой обороны (ч. 1 ст. 108)

г) Убийство при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление (ч. 2 ст. 108)

II. Иные преступления против жизни

1. Причинение смерти по неосторожности (ст. 109)

2. Доведение до самоубийства (ст. 110)

Уголовный кодекс РФ объединяет преступления против жизни и здоровья в одной главе. Однако в структуре учебного курса преступления против жизни выделены в самостоятельную главу с учетом специфики непосредственного объекта убийства и объема изучаемого материала. Последнее обстоятельство обусловлено первостепенным значением охраны жизни человека как самого ценного блага в современном обществе, многообразием видов преступных посягательств, сложностью применения на практике признаков составов данной группы преступлений.

_ 4. Понятие убийства

Уголовный кодекс РФ впервые установил законодательное определение понятия убийства: "умышленное причинение смерти другому человеку" (ч. 1 ст. 105). В прежних уголовных кодексах советского периода, равно как и в Уголовном уложении 1903 г., убийство не определялось. По-видимому, законодатели исходили из того, что понятие "убийство" в уголовном праве не отличается от общепринятого. Это, в общем, так и есть. Однако в правоприменительной практике нередко возникала потребность в точном установлении границ данного понятия. Поэтому в доктрине уголовного права предлагались различные определения убийства, в основных чертах сходные между собой*(78). Законодательное определение убийства основано на обобщении выработанных юристами формулировок.

Однако в нем есть одно существенное отличие. Ранее убийством считалось как умышленное, так и неосторожное причинение смерти человеку. Соответственно, в уголовных кодексах существовал состав неосторожного убийства. Такая позиция закона не всегда воспринималась положительно. Наиболее последовательным ее критиком был М.Д.Шаргородский, который еще в 1948 г. обратил внимание на то, что под словом "убийца" в быту не имеется в виду человек, неосторожно лишивший кого-нибудь жизни. С точки зрения уголовно-политической, нецелесообразно применять понятие самого тяжелого преступления против личности к случаям неосторожного деяния*(79). Позднее, отстаивая свою точку зрения, он отмечал, что "выражение "неосторожный убийца" так же противоречит духу языка, как выражение "неосторожный поджог", убить и поджечь можно только умышленно. Неосторожно можно только причинить смерть или вызвать пожар"*(80).

Большинство исследователей и авторов учебников того времени не разделяли этого взгляда, ссылаясь на действовавшее законодательство и недопустимость ослабления борьбы с неосторожными преступлениями против жизни*(81). Первое возражение не требовало подтверждения, а второе было явно надуманным. Именно необходимость назвать виновного убийцей нередко служила внутренним психологическим и языковым тормозом при решении вопроса о привлечении к ответственности по ст. 106 УК 1960 г. врачей, воспитателей и других лиц, неосторожно, нередко в форме бездействия, причинивших смерть в процессе выполнения профессиональных обязанностей*(82).

Поэтому следует признать удачным отказ законодателя от понятия "неосторожное убийство", при одновременном усилении ответственности за причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего выполнения лицом своих профессиональных обязанностей (ч. 2 ст. 109 УК).

Почти все доктринальные определения убийства включали (а многие и теперь включают) указание на "противоправность" ("неправомерность", "уголовную противоправность") причинения смерти. В формулировке ч. 1 ст. 105 УК такого указания нет. Однако признак противоправности в характеристике убийства является необходимым. Он позволяет отграничить убийство от правомерного лишения жизни человека. Так, причинение смерти при необходимой обороне не только не влечет уголовной ответственности, но и не может быть названо убийством. Равным образом не являются убийством и другие случаи правомерного лишения жизни: при исполнении приговора к смертной казни, в ходе боевых действий и др. Поэтому следует признать более удачным определение убийства в ст. 139 УК Республики Беларусь и ст. 115 УК Украины, которые содержат прямое указание на противоправный характер лишения жизни другого человека.

Указание в ч. 1 ст. 105 УК на причинение смерти другому человеку подчеркивает, что причинение смерти самому себе не является преступлением. С точки зрения современных представлений об уголовной ответственности такое указание может показаться излишним. Хотя еще в законодательных актах Петра I предусматривалось символическое наказание для самоубийц. В Уставе воинском сказано: "Ежели кто сам себя убивает, то надлежит палачу тело его в бесчестное место отволочь и закопать, волоча прежде по улицам или обозу". А за неудачную попытку самоубийства без уважительных причин полагалась смертная казнь. Да и в новейшее время покушение на самоубийство некоторые кодексы считают преступлением против жизни (например, ст. 309 УК Индии). В Великобритании уголовная ответственность за самоубийство и покушение на самоубийство отменена лишь Законом о самоубийстве (Suicide Act) 1961 г.*(83)

Отказ от признания преступлением причинения смерти самому себе делает юридически ничтожными выражения "покушение на самоубийство", "подстрекательство к самоубийству", "пособничество в самоубийстве". Правильнее говорить в таких случаях о попытке самоубийства, склонении к самоубийству, об оказании содействия (помощи) в самоубийстве. В принципе возможно установление уголовной ответственности за такие действия, но как за преступления sui generis, вне связи с понятием убийства. Соответствующие нормы были, как отмечалось выше, в Уголовном уложении 1903 г. В большинстве современных зарубежных уголовных кодексов также содержатся аналогичные нормы. К примеру, в Уголовном кодексе Кыргызской Республики 1997 г. имеется ст. 103 "Склонение к самоубийству", которая гласит: "Склонение к самоубийству, то есть возбуждение у другого лица решимости совершить самоубийство путем уговора, обмана или иным путем, если лицо покончило жизнь самоубийством или покушалось на него", за что предусмотрено наказание вплоть до пяти лет лишения свободы. Сходный состав преступления предусматривает ст. 146 Республики Беларусь 1999 г., где, в отличие от киргизского кодекса, указывается на умышленный характер деяния, но отсутствует указание на способ склонения. В то же время не предусматривается ответственность за оказание помощи в самоубийстве (путем передачи оружия, яда и т.д.). Можно предположить, что применение этих норм на практике вызовет трудности, связанные с доказыванием вины и отграничением от доведения до самоубийства. Российское уголовное право по-прежнему относится к этому отрицательно. Норма о склонении к самоубийству имелась в Модельном уголовном кодексе для стран СНГ (1996 г.) и в проекте Уголовного кодекса РФ, принятом Государственной Думой в первом чтении, но в дальнейшем была отвергнута.

Однако склонение к самоубийству (или оказание помощи в самоубийстве) малолетнего или психически больного, который не осознает характера происходящего, российское уголовное право признает убийством по признаку опосредованного причинения смерти другому человеку (подробнее см. _ 6 "Доведение до самоубийства").

Для характеристики объективной стороны убийства вместо слов "причинение смерти" иногда пользуются выражением "лишение жизни". Оба выражения равноценны. В первом случае указывается на последствие, во втором - на объект убийства. Все виды умышленного причинения смерти другому человеку охватываются одним термином "убийство". Это соответствует российской правовой традиции. В памятниках русского права мы встречаем и другие словесные обозначения этого преступления: "убивство", "убойство", "душегубство", "смертоубийство", "человекоубийство". Однако они воспринимаются и прежде воспринимались как синонимы, в отличие от зарубежного уголовного права, где было принято терминологически выделять различные виды убийства по степени их тяжести ("Mord" и "Totschlag" в германском праве, "murder" и "manslaughter" - в англосаксонском).

_ 5. Состав простого убийства (ч. 1 ст. 105 УК)

Простым принято называть убийство без квалифицирующих или привилегирующих признаков. Ответственность за него предусмотрена теперь ч. 1 ст. 105 УК РФ. Это основной состав убийства. Анализ состава простого убийства имеет значение и для других видов убийства, поэтому его можно считать анализом "убийства вообще".

Непосредственным объектом этого преступления является жизнь человека. Характеристика объекта дана выше (_ 2).

Объективная сторона убийства как типичного преступления с материальным составом представляет собой единство трех элементов: 1) действие (бездействие), направленное на лишение жизни другого лица; 2) смерть потерпевшего как обязательный преступный результат; 3) причинная связь между действием (бездействием) виновного и наступившей смертью потерпевшего.

Чаще убийство совершается путем активных действий как посредством использования каких-либо орудий преступления, так и непосредственного физического воздействия на организм потерпевшего. Способ причинения смерти в принципе не имеет значения, за исключением случаев, когда со способом убийства связан какой-либо из квалифицирующих признаков в ч. 2 ст. 105 УК. Например, совершение убийства общеопасным способом или с особой жестокостью. Возможно причинение смерти человеку и путем психического воздействия, но для умышленного убийства это не характерно, так как предполагает осведомленность виновного об индивидуальных особенностях организма потерпевшего, когда психическая травма заведомо приведет к смерти.

Убийство путем бездействия встречается относительно редко. Оно предполагает, что на виновном лежала обязанность предотвратить наступление смертельного исхода. Эта обязанность может вытекать из договора, трудовых отношений, предшествующего поведения виновного и других фактических обстоятельств. Например, судебной практике известны случаи, когда мать умышленно причиняет смерть своему ребенку, оставив его без пищи и посторонней помощи одного в запертой квартире на длительное время.

Обязательное условие ответственности за убийство - наличие причинной связи между действием (бездействием) виновного и смертью потерпевшего.

Для убийства типична прямая (непосредственная, короткая) причинная связь*(84).

Например, выстрел в потерпевшего влечет за собой его смерть. Значительно сложнее установить причинную связь, когда она носит непрямой, опосредованный характер. Причинная связь при убийстве может быть опосредована: 1) действием автоматических устройств (часовой механизм, различные замедлители при взрыве); 2) ожидаемыми действиями потерпевшего, которые могут быть как правомерными (например, вскрытие адресатом посылки, содержащей взрывное устройство, либо приведение в действие двигателя заминированной автомашины потерпевшего), так и неправомерными (например, сознательное оставление в салоне автомобиля бутылки с отравленной водкой в расчете на то, что угонщик ее выпьет); 3) действием малолетнего или психически больного, не осознающих характера содеянного; 4) действием природных сил (например, оставление на морозе избитого до потери сознания потерпевшего); 5) действием третьих лиц (например, запоздалое или неквалифицированное оказание медицинской помощи потерпевшему). Определяющим для установления причинной связи является вывод о том, что смертельный результат - необходимое последствие действия (бездействия) виновного в конкретных условиях места и времени.

Деление причинных связей на прямые и опосредованные имеет практический смысл, поскольку свидетельствует о разном уровне воздействия виновного на преступный результат. Отсюда следует и деление способов убийства на сильно управляемые и слабо управляемые. Например, перерезание горла или прицельный выстрел в сердце - сильно управляемый способ убийства. Совершение подобного действия, как правило, свидетельствует о прямом умысле на лишение жизни. Напротив, убийство путем взрыва, поджога, отравления пищи, устройства аварии автомобиля и т.п. характеризуется слабо управляемым способом.

Убийство признается оконченным с момента наступления смерти потерпевшего. Не имеет значения, когда наступила смерть: немедленно или спустя какое-то время. Уголовный кодекс РФ в традициях российского законодательства не устанавливает никаких "критических сроков" наступления смерти, если у виновного был умысел на убийство. Действия лица, непосредственно направленные на причинение смерти другому человеку, если они по обстоятельствам, не зависящим от воли виновного, не привели к этому результату, квалифицируются как покушение на убийство.

Нельзя считать добровольным отказом в смысле ст. 31 УК РФ отказ от повторения оконченного покушения на убийство (например, выстрелил с целью убийства, промахнулся, но второй раз не стрелял). Если преступник при умысле на убийство выполнил все, что считал необходимым, но результат не наступил помимо его воли, покушение налицо. Причем покушение оконченное. Отказ от повторения посягательства не аннулирует умысла, который имелся в момент совершения первого действия. Если умысел может внезапно возникнуть, то он может также внезапно иссякнуть. Нельзя не учитывать и возможности альтернативного умысла, когда преступник удовлетворяется меньшим результатом. К тому же установление добровольности отказа от повторения нанесения ранений может оказаться весьма проблематичным, когда виновный ошибочно полагает, что смертельный результат уже наступил, или надеется, что смерть неизбежно наступит через некоторое время. И если он понял свою ошибку спустя какое-то время, едва ли будет справедливым освобождать его от ответственности за совершенное покушение ввиду отказа от его повторения.

С субъективной стороны убийство предполагает наличие прямого или косвенного умысла на причинение смерти. Убийство совершается с прямым умыслом не только в том случае, когда причинение смерти является конечной целью действий виновного, но и когда цель лежит за пределами состава убийства. Например, убийство случайного очевидца преступления (цель - избежать разоблачения) или убийство кассира, отказавшегося передать преступнику деньги (цель - завладение деньгами). Желание как волевой момент умысла имеется и в этих случаях.

При косвенном умысле виновный не направляет свою волю на причинение смерти, но своими действиями сознательно допускает ее наступление. Косвенный умысел на убийство встречается, например, при поджоге помещения, в котором находятся люди; при использовании кляпа или пластыря, чтобы не дать потерпевшему возможности позвать на помощь, если в результате этого наступила смерть*(85); при убийстве посторонних людей в случае применения взрывного устройства или иного общеопасного и слабо управляемого способа преступления.

Если мотив или цель убийства реализуются только в случае смерти потерпевшего (получение наследства, избавление от нежелательного свидетеля, осуществление акта кровной мести), умысел всегда будет прямым. Следует заметить, что убийство с косвенным умыслом российский законодатель и судебная практика не рассматривают как менее опасный вид. Смерть человека - настолько тяжкое последствие, что и безразличное отношение виновного к ее наступлению свидетельствует о высокой степени общественной опасности содеянного. Закон (ст. 25 УК РФ) вообще не противопоставляет косвенный умысел прямому, а объединяет их. Разграничение этих видов умысла приобретает решающее значение только при ненаступлении смертельного результата. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 27 января 1999 г. N 1 "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)"*(86) (п. 2) указал: "Если убийство может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом, то покушение на убийство возможно лишь с прямым умыслом, то есть когда содеянное свидетельствовало о том, что виновный осознавал общественную опасность своих действий (бездействия), предвидел возможность или неизбежность наступления смерти другого человека и желал ее наступления, но смертельный исход не наступил по не зависящим от него обстоятельствам (ввиду активного сопротивления жертвы, вмешательства других лиц, своевременного оказания потерпевшему медицинской помощи и др.)".

Для квалификации убийства не имеет значения и момент сформирования умысла. Убийство с заранее обдуманным намерением (предумышленное) российское уголовное право не рассматривает как более тяжкий вид. Степень общественной опасности в большей степени зависит от мотива, цели, способа убийства и других обстоятельств, которые закон признает квалифицирующими. Уже Уголовное уложение 1903 г. отказалось от придания самостоятельного квалифицирующего значения признаку предумышленности убийства. На этой же позиции стояли и все уголовные кодексы советского периода.

В зарубежном законодательстве предумышленность иногда рассматривается как одно из отягчающих обстоятельств убийства. Так решается вопрос в уголовных кодексах Франции, Швейцарии, Италии. Уголовное законодательство США при формулировке признаков тяжкого убийства (murder) важное значение придает совершению деяния "со злым предумышлением" (параграф 1111 Раздела 18 Свода законов США).

Мотив и цель преступления, которые принято относить к факультативным признакам субъективной стороны, в составе убийства приобретают обязательную роль, поскольку от их содержания зависит квалификация убийства. Пленум Верховного Суда РФ требует от судов выяснения мотивов и целей убийства по каждому делу (п. 1 постановления от 27 января 1999 г. N 1). В ч. 1 ст. 105 УК не указаны мотивы простого убийства. Это преступление может быть совершено по любым мотивам, за исключением тех, которым закон придает квалифицирующее значение (п. "з", "и", "к", "л", "м" ч. 2 ст. 105 УК). Для простого убийства характерны такие мотивы, как месть за какое-либо действие потерпевшего, независимо от его правомерности, в том числе за совершенное преступление; ревность; зависть, неприязнь или ненависть, возникшие на почве личных отношений. Возможно также убийство из сострадания к безнадежно больному или раненому; из ложного представления о своем общественном или служебном долге; из страха перед ожидаемым или предполагаемым нападением при отсутствии состояния необходимой обороны и т.д. К простому убийству относится также умышленное причинение смерти в обоюдной драке или ссоре под влиянием эмоциональных мотивов гнева, ярости, страха за свою жизнь при отсутствии признаков сильного душевного волнения. В судебной практике к мотивам простого убийства относят также стремление выделиться в глазах окружающих, укрепить свой авторитет в преступной среде (при так называемых криминальных разборках).

Субъект убийства, квалифицируемого по ч. 1 или ч. 2 ст. 105 УК, - физическое лицо, достигшее к моменту совершения преступления 14 лет (ст. 20 УК). Убийство, совершенное должностным лицом при превышении должностных полномочий, квалифицируется по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 105 и 286 УК. Ответственность за привилегированные виды убийства (ст. 106, 107, 108 УК) наступает с 16 лет.

В последнее время из-за обострения криминальной ситуации поднимается вопрос о снижении возраста уголовной ответственности за убийство и другие особо тяжкие преступления*(87). Уголовный кодекс Республики Узбекистан 1994 г. специально установил, что за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах несут ответственность лица, которым до совершения преступления исполнилось 13 лет (ст. 17).

_ 6. Виды квалифицированного убийства (ч. 2 ст. 105 УК)

Квалифицированным убийством принято называть убийство, совершенное при наличии хотя бы одного из отягчающих обстоятельств (квалифицирующих признаков), перечисленных в ч. 2 ст. 105 УК. Разумеется, все остальные признаки основного состава убийства тоже должны быть налицо. Если в действиях виновного имеются два или несколько квалифицирующих признаков, то все они должны быть указаны в предъявленном обвинении и приговоре. Однако они не образуют совокупности преступлений и наказание назначается единое, хотя наличие двух или нескольких квалифицирующих признаков учитывается при определении тяжести содеянного. Всего в ч. 2 ст. 105 УК имеются 13 пунктов, но в некоторых из них названо более одного признака (п. "в", "к", "л") либо перечисляются конкретные разновидности данного признака (п. "ж", "з"). В целом система квалифицирующих признаков убийства в Уголовном кодексе 1996 г. носит исчерпывающий характер. Для разграничения отдельных видов убийств важнейшее значение имеет постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. N 1 "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)".

Многие из признаков ч. 2 ст. 105 УК имелись и в прежнем законодательстве. Редакция некоторых квалифицирующих признаков уточнена, и введено несколько новых обстоятельств. Впервые квалифицирующие признаки убийства располагаются по строгой системе, в зависимости от их связи с определенными элементами состава преступления: признаки, относящиеся к объекту (п. "а", "б", "в", "г"); к объективной стороне (п. "д", "е", "ж"); к субъективной стороне (п. "з", "и", "к", "л", "м") и к субъекту (п. "н"). Эта классификация в известной мере условна. Ведь любой объективный признак находит отражение и в субъективной стороне преступления. А повышенная опасность убийства, сопряженного с разбоем, бандитизмом или вымогательством, определяется не только корыстным мотивом. Однако указанное расположение квалифицирующих признаков имеет практический смысл, поскольку облегчает процесс квалификации конкретного убийства.

К объекту относятся следующие квалифицирующие обстоятельства, характеризующие жертву преступления: а) убийство двух или более лиц; б) убийство лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга; в) убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно сопряженное с похищением человека либо заложника; г) убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности.

Убийство двух или более лиц (п. "а" ч. 2 ст. 105 УК) характеризуется повышенной тяжестью последствий. Аналогичный признак имелся и в прежнем Уголовном кодексе, поэтому судебная практика выработала определенные критерии его оценки. убийство двух и более лиц (в отличие от неоднократного убийства) представляет собой единое преступление. Причинение смерти всем потерпевшим происходит либо одновременно, либо с незначительным разрывом во времени, но при непременном условии - действия виновного охватывались единством намерения. При большом разрыве во времени или при других обстоятельствах, свидетельствующих об отсутствии единого намерения, убийство не может квалифицироваться по п. "а" ч. 2 ст. 105. В этих случаях применяется п. "н" ч. 2 ст. 105 УК.

Судебная практика сталкивается с определенными трудностями при разграничении этих квалифицирующих признаков. Например, Т. в ходе ссоры с З. и его сожительницей ножом убил З. и покушался на убийство сожительницы, после чего с места преступления ушел. Однако через некоторое время Т. вернулся и, убедившись, что потерпевшая жива, добил ее топором. Областной суд квалифицировал действия Т. в этой части по п. "н" ч. 2 ст. 105 УК РФ. Президиум Верховного Суда РФ постановлением от 28 октября 1999 г. признал такую квалификацию ошибочной и применил п. "а" той же статьи, поскольку в данном случае умыслом Т. охватывалось убийство двух лиц.

Умысел может быть прямым или косвенным в отношении всех потерпевших, но возможно сочетание прямого умысла на убийство одного лица и косвенного - по отношению к другим потерпевшим (в случае убийства путем применения общеопасного или иного слабоуправляемого способа). Убийством с косвенным умыслом в судебной практике признается лишение жизни нескольких человек при срабатывании автоматического взрывного устройства, установленного в целях защиты садового участка от вторжения посторонних лиц*(88).

Если при наличии прямого умысла на убийство двух лиц погиб только один потерпевший, а смерть другого не наступила по причинам, не зависящим от виновного, то содеянное представляет собой совокупность покушения на убийство двух лиц (ч. 3 ст. 30 УК и п. "а" ч. 2 ст. 105 УК) и оконченного убийства одного лица, которое квалифицируется самостоятельно по ч. 1 или 2 ст. 105 УК (п. 5 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. N 1 "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)").

Позиция Верховного Суда в этом вопросе небезупречна. Ведь убийство двух лиц представляет собой единичное преступление. Именно этим оно отличается от убийства, совершенного неоднократно. И едва ли допустимо назначать наказание по правилам о совокупности за единичное преступление. В науке уголовного права предлагались и другие решения. Так, Л.В.Иногамова-Хегай полагает, что норма об убийстве одного человека "как часть входит в содержание нормы о покушении на жизнь двух или более лиц как целого", а "при конкуренции целого и части применяется только целое"*(89).

Не подвергая сомнению общее правило о квалификации преступлений при конкуренции части и целого*(90), следует признать, что в рассматриваемой ситуации оно практически неприменимо. Признание покушением всего деяния в целом как единого преступления снижало бы опасность содеянного и привело бы к смягчению ответственности виновного в силу ч. 3 и ч. 4 ст. 66 УК. Поэтому судебная практика идет по пути квалификации подобных случаев по совокупности преступлений, как того и требует Верховный Суд РФ.

Однако на этом пути таится другая опасность. В силу ч. 3 ст. 69 УК при совокупности преступлений допускается назначение наказания путем сложения вплоть до 25 лет лишения свободы. Это может спровоцировать виновного на доведение до конца задуманного преступления, т.е. на убийство оставшегося в живых потерпевшего, поскольку в таком случае совокупности не будет. Разрешение данного противоречия возможно законодательным путем, в частности, дальнейшей конкретизацией правил о назначении наказания по совокупности в ст. 66 УК. А пока судам следует помнить, что назначение наказания сверх предела санкции за каждое из преступлений, входящих в совокупность, - это право суда, но не его обязанность.

При одновременном убийстве двух или более лиц не исключается сочетание различных мотивов, например, одновременное убийство бывшей жены на почве ревности и случайного очевидца с целью скрыть совершенное преступление. Если один из мотивов предусмотрен ч. 2 ст. 105 УК, это должно быть отражено в квалификации. В тех случаях, когда умысел на убийство другого лица с целью сокрытия ранее совершенного убийства возник после совершения первого преступления, содеянное в целом не может квалифицироваться как убийство двух лиц. Каждое из совершенных преступлений требует самостоятельной квалификации. Убийство одного лица в ссоре, а затем убийство второго в целях сокрытия первого преступления надзорная инстанция переквалифицировала с убийства двух лиц на повторное убийство*(91).

Убийство лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга (п. "б" ч. 2 ст. 105 УК). Этот вид убийства представляет повышенную опасность, поскольку посягает не только на жизнь потерпевшего, но и на другой объект: общественные отношения, обеспечивающие лицу возможность осуществлять свою служебную деятельность или выполнять общественный долг. Редакция п. "б" несколько изменена по сравнению с прежним Уголовным кодексом. Вместо выполнения потерпевшим служебного долга, упоминавшегося в п. "в" ст. 102 УК 1960 г., теперь говорится о его служебной деятельности, под которой следует понимать не только службу в государственных или муниципальных учреждениях, но и любое выполнение трудовых обязанностей в государственных, частных и иных негосударственных организациях и на предприятиях, деятельность которых не противоречит действующему законодательству. Потерпевшим может быть как должностное, так и не должностное лицо, осуществляющее служебную деятельность.

Под выполнением общественного долга, как сказано в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. N 1 "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)", понимается осуществление гражданином как специально возложенных на него обязанностей в интересах общества или законных интересов отдельных лиц, так и совершение других общественно полезных действий. Так, практика признает выполнением общественного долга участие в пресечении преступления, сообщение органам власти о совершенном или готовящемся преступлении либо о местонахождении лица, разыскиваемого в связи с совершением им правонарушений, дачу свидетельских показаний и пр. Не имеет значения для квалификации, совершается ли убийство из мести в связи с осуществлением служебной деятельности или выполнением общественного долга или же в целях воспрепятствования такой деятельности потерпевшего в данный момент или в дальнейшем. Практика не признает наличие данного квалифицирующего признака, если убийство совершено из мести за невыполнение (или ненадлежащее выполнение) лицом своих служебных обязанностей, поскольку в этих случаях нет посягательства на дополнительный объект - нет воспрепятствования нормальной служебной деятельности потерпевшего.

В отличие от прежнего Уголовного кодекса новая норма предусматривает ответственность за убийство не только самого лица, осуществляющего служебную деятельность или выполняющего общественный долг, но и его близких. Закон не конкретизирует понятие "близкие лица". И это правильно. Нельзя признать удачным отнесение к их числу только близких родственников применительно к ст. 14 СК РФ или п. 9 ст. 34 УПК РСФСР. Степень близости не имеет значения, если этим убийством виновный преследует цель отомстить лицу за выполнение им служебной или общественной деятельности. Пленум Верховного Суда РФ указал: "К близким потерпевшему лицам, наряду с близкими родственниками, могут относиться иные лица, состоящие с ним в родстве, свойстве (родственники супруга), а также лица, жизнь, здоровье и благополучие которых заведомо для виновного дороги потерпевшему в силу сложившихся личных отношений".

Убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно сопряженное с похищением человека либо захватом заложника (п. "в" ч. 2 ст. 105 УК), - квалифицированный вид убийства, не известный Уголовному кодексу 1960 г. В одном пункте здесь объединены два отягчающих обстоятельства: первое характеризует потерпевшего, а второе - в первую очередь особенность способа действия. В Уголовном кодексе Республики Беларусь 1999 г. аналогичные признаки более удачно указаны в отдельных пунктах.

Беспомощное состояние потерпевшего может определяться его возрастом (малолетний, престарелый), состоянием здоровья, увечностью и другими обстоятельствами, не дающими жертве возможности оказать сопротивление преступнику или иным образом уклониться от посягательства. Сюда же можно отнести убийство лица, находящегося в состоянии сна или сильной степени опьянения, а также лишившегося сознания по другим причинам. Именно так трактовалось понятие беспомощного состояния потерпевшего в период действия Уголовного кодекса 1926 г., предусматривавшего соответствующий квалифицированный признак в п. "е" ч. 1 ст. 136 ("убийство с использованием беспомощного положения убитого")*(92).

Уголовный кодекс 1960 г. не выделял такого квалифицирующего признака, но ввел признак особой жестокости. Многие случаи убийства лица, находящегося в беспомощном состоянии, стали квалифицироваться по п. "г" ст. 102 УК (убийство с особой жестокостью).

Действительно, убийство младенца, дряхлого старика, калеки часто служит проявлением особой безжалостности, бессердечности виновного. Поэтому судебная практика рассматривала такое убийство как разновидность убийства с особой жестокостью. Что касается убийства спящего или находящегося в сильной степени опьянения лица, то оно не всегда свидетельствует об особой жестокости виновного.

Теперь же убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, законодатель вновь считает самостоятельным квалифицирующим признаком, не связывая его с особой жестокостью. Тем не менее многие отрицают возможность применения п. "в" ч. 2 ст. 105 УК РФ в случае убийства спящего, пьяного или лица, находящегося в бессознательном состоянии. По мнению сторонников этого взгляда, беспомощное состояние обязательно предполагает, что потерпевшему причиняются дополнительные, особые страдания. "Он сознает, что его сейчас или вскоре убьют, но в силу своего физического состояния не может ни оказать сопротивления, ни позвать на помощь"*(93). "Потерпевшее лицо, думается, должно понимать, что в силу своей беспомощности, обусловленной теми или иными обстоятельствами, оказывается в беспомощном положении перед убийцей"*(94). Отсюда с неизбежностью следует вывод, что спящий или находящийся в бессознательном состоянии не может считаться беспомощным. С таким выводом трудно согласиться. Беспомощное состояние жертвы - объективная категория. Это состояние существует независимо от осознания его самим потерпевшим. В противном случае мы должны будем исключить применение п. "в" ч. 2 ст. 105 УК и при убийстве младенца или психически больного.

Приведенные выше рассуждения идут от прежней практики, сложившейся в период действия Уголовного кодекса 1960 г., когда беспомощное состояние жертвы учитывалось лишь как проявление особой жестокости убийцы. Теперь положение изменилось. Может возникнуть вопрос: если использование беспомощного состояния потерпевшего не всегда может быть выражением особой жестокости, то в чем заключается его повышенная опасность? Законодатель не мотивирует (да и не обязан мотивировать) свое решение. Но можно предположить, что повышенная опасность этого вида убийства связана с особой заботой о защите каждого человека, не способного в силу своего состояния защитить себя или уклониться от посягательств на свою жизнь. Такое преступление объективно более опасно, поскольку достижение преступного результата значительно облегчается, когда потерпевший спит, находится в обмороке, в тяжелой степени опьянения или лишен сознания по иной причине и т.д. Такое преступление более опасно и с субъективной стороны, поскольку знание о том, что жертва находится в беспомощном состоянии (закон не случайно говорит о заведомости) облегчает формирование преступного намерения и даже может играть провоцирующую роль. Преступнику легче решиться на убийство, когда он уверен, что жертва не воспринимает посягательства на его жизнь и поэтому не в состоянии дать ему отпор.

Установление (точнее, восстановление) в законе рассматриваемого квалифицирующего признака вызвало трудности в судебной практике. Особенно много противоречий возникло при оценке убийства спящего, где не удалось достичь единства мнений. В ряде случаев суды квалифицировали такое убийство по п. "в" ч. 2 ст. 105 УК. "Убийство спящего потерпевшего путем нанесения ему трех ударов топором по голове обоснованно квалифицировано по п. "в" ч. 2 ст. 105 УК как убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии"*(95).

9 сентября 1999 г. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ признала правильным квалификацию действий Слободнюка, который совершил убийство, нанеся не менее 14 ударов молотком по голове потерпевшему, в то время как тот спал, будучи в состоянии опьянения. 24 ноября 1999 г. та же инстанция согласилась с осуждением Шафоростова по п. "в" ч. 2 ст. 105 УК за убийство двух лиц, которые находились в тяжелой степени опьянения и спали.

Однако в других случаях встречались противоположные решения со ссылкой на то, что "состояние сна не относится к числу беспомощных"; "состояние алкогольного опьянения нельзя расценить как беспомощное состояние"; "сон потерпевшего к числу обстоятельств, предусмотренных п. "в" ч. 2 ст. 105 УК РФ, не относится"*(96); "сон является жизненно необходимым и физиологически обусловленным состоянием человека"*(97). Характерным в этом отношении является определение Судебной коллегии Верховного Суда РФ по делу Быченкова, в котором говорится: "факт сильного алкогольного опьянения и сна потерпевших не может рассматриваться как заведомое для Быченкова их беспомощное состояние"*(98). В последнее время эта позиция стала преобладающей, хотя и без достаточных оснований.

Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 27 января 1999 г. N 1 дал указание о том, что убийством лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, считает "умышленное причинение смерти потерпевшему, неспособному в силу физического или психического состояния защитить себя, оказать сопротивление виновному, когда последний, совершая убийство, сознает это обстоятельство"*(99). Нет сомнений, что под это общее определение подпадают и состояние сна, и другие случаи потери сознания. В постановлении дается примерный перечень лиц, находящихся в беспомощном состоянии. К ним "могут быть отнесены, в частности, тяжелобольные и престарелые, малолетние дети, лица, страдающие психическими расстройствами, лишающими их способности правильно воспринимать происходящее". Подчеркнутые нами слова свидетельствуют о том, что этот перечень нельзя считать исчерпывающим. Поэтому нет оснований для вывода, будто убийство спящего или находящегося в тяжелой степени опьянения или лишенного сознания под воздействием наркотиков или по другой причине не может квалифицироваться по п. "в" ч. 2 ст. 105 УК.

Беспомощное состояние потерпевшего относится к числу оценочных признаков. Чем бы ни обусловливалось беспомощное состояние, оно должно быть предметом оценки суда. Это касается, в частности, возраста. Ни малолетие, ни преклонный возраст сами по себе не исключают, что потерпевший может оказаться отнюдь не беспомощным, если он, к примеру, хорошо вооружен и умело обращается с оружием. К тому же преклонный возраст, в отличие от малолетнего, не имеет четкой нормативной границы*(100). Судебная практика испытывает затруднения в вопросе о том, кого считать "престарелым". Очевидно, это вопрос факта. При равном количестве прожитых лет один человек становится беспомощным в силу возраста, а другой - нет.

То же самое можно сказать и о болезни, которая не тождественн